Интервью со священником Андреем Филлипсом
An interview with priest Andrew Phillips
Как Вы, англичанин, пришли к Православию? Как стали священником?
How did you, as an Englishman, come to Orthodoxy? How did you become a
priest?
Я родился в обычной английской семье – младшим из
трех братьев. Детство свое счастливо провел в деревне. В школе я увлекся
древнеанглийской историей, дома с упоением слушал рассказы отца, отслужившего
пять лет (до 1945 г.) в Британской армии. Мои родители не держались никакой
религиозной веры.
I was born into an average English family, the youngest of three brothers.
I had a happy childhood in the country. At school I was interested in
early English history and at home I used to listen with great interest
to the war stories of my father who had spent five years in the Army until
1945. My parents did not practise any religion.
В 12 лет я стал размышлять: «Кто создал эту красоту
вокруг? Откуда я? Куда иду? Почему я здесь?» Я чувствовал какое-то величественное,
таинственное присутствие совсем близко, за полями, за деревьями, за облаками…
В то время я стал читать Евангелие и почему-то заинтересовался русским
языком. Тогда же купил учебник по русскому языку и начал самостоятельно
его изучать.
When I was 12 I began to think: Who created all this beauty around me?
Where do I come from? Where am I going? Why am I here? I felt some sort
of splendour and mysterious presence, very near, just beyond the fields,
the trees, the clouds…At that time I began to read the Gospels and for
some reason became interested in Russian. I bought myself a Russian book
and began to learn Russian on my own.
В 14 лет я стал посещать протестантские кирхи и
католические костелы, но чувствовал себя в них чужим. Я узнал, что существует
еще одна Церковь – Православная. Впервые я попал в православный храм в
16 лет. В том русском храме я сразу почувствовал себя как дома. У меня
было такое чувство, как будто я всегда был там, как будто в душе я всегда
был православным. Тогда же прояснилось мое будущее, я понял, что стану,
пусть даже единственным, православным англичанином несмотря ни на что.
В конце концов, мои родители разрешили мне принять Православие в 1975
году, когда мне было 18 лет.
When I was 14, I visited a number of Protestant and Catholic churches,
but I did not feel at home in them. I discovered that there was another
Church – the Orthodox. I managed to visit one when I was 16 and at once
I felt at home in that Russian Orthodox church. I had the feeling that
I had always been there, as if I had always been Orthodox. My future became
clear to me at that moment and I understood that even if I were to be
the only Orthodox Englishman in the world, then so be it. In the end my
parents allowed me to join the Russian Orthodox Church when I was 18.
После университета я работал в Греции, паломничал
на святую Афонскую Гору. После богословских занятий в Свято-Сергиевском
институте в Париже, в 1985 году меня рукоположили в диаконы. В 1991 году
приснопамятный архиепископ Женевский Антоний. рукоположил меня во иереи.
Я служил во Франции и Португалии, писал книги о западных святых первого
тысячелетия, когда Западная Европа еще не откололась от Православия.
After
University I worked in Greece and went as a pilgrim to the Holy Mountain.
After theological studies at the St Sergius Institute in Paris, I was
ordained deacon in 1985. In 1991 the ever-memorable Archbishop Antony
of Geneva ordained me to the priesthood. I served in France and in Portugal,
and wrote books about the Western saints of the first millennium, when
Western Europe had not yet cut itself off from Orthodoxy.
Теперь я служу в Англии в маленьком православном
приходе во имя святителя Иоанна Шанхайского. Он находится в небольшом
городе Феликстов на английском «Дальнем Востоке», как называет его владыка
Марк. У нас только что прошла «трехъязычная» Пасха: служба велась на трех
языках – церковно-славянском, румынском и английском. Мы издаем англоязычный
журнал «Православная Англия». Есть у нас и сайт www.orthodoxengland. org.uk.
Now I serve in England, in a small Orthodox parish named after St John
of Shanghai. This is in the small town of Felixstowe in the English ‘Far
East’, as Archbishop Mark calls it. We have just had our Easter in three
languages, Church Slavonic, Romanian and English. We publish an English-language
journal ‘Orthodox England’ and we have a website: www.orthodoxengland.org.uk.
Я составил службы древним местным святым, а также
Всем святым, на Британских островах просиявшим. Мы особенно чтим святителя
Феликса (VII век) и его духовную дочь – преподобную Одри (Audrey). У нас
немало икон местных святых, есть даже частицы мощей святителей Августина
Кентерберийского, Кутберта Линдисфарнского и преподобного Беды Достопочтенного.
Все богослужебные книги переведены на английский язык. Вообще английский
богослужебный язык очень красив. Мы употребляем язык XVII века – язык
Шекспира.
I have compiled services to ancient local saints and also to All the Saints
Who Shone Forth in the Isles. We especially venerate St Felix (7 c.) and
his spiritual daughter St Audrey. We have quite a number of icons of local
saints and small particles of the holy relics of St Augustine of Canterbury,
St Cuthbert of Lindisfarne and the Venerable Bede. All the liturgical
books have been translated into English. The English liturgical language
has beauty, we use the language of the seventeenth century, the language
of Shakespeare.
К сожалению, как и почти все наши священники, я
обязан иметь светскую работу. Матушка моя выросла вместе с русскими эмигрантами
в Париже. У нас шестеро детей, все они прислуживают или поют на клиросе.
Родители матушки живут вместе с нами.
Unfortunately, like virtually all our priests, I have to work in a secular
job. Matushka grew up with Russian émigrés in Paris. We have six children
and they all either serve in the altar or sing in the choir. Matushka’s
parents live with us.
Что значат для Вас Русская Церковь и русская культура?
What do the Russian Church and Russian culture signify for you?
Для меня Русская Церковь – и духовная родина и центр
Вселенского Православия, хотя в духовном плане центр Православия находится
в Иерусалиме. Русская Церковь – многонациональная и многоязычная. Будучи
самой многочисленной Поместной Церковью, она, по-моему, несет великую
ответственность – хранить чистоту святого Православия и везде его поддерживать.
Ведь только Русь называется Святой. Русская Церковь – наша Мать-Церковь.
К сожалению, во время «холодной войны» власти в России делали все возможное,
чтобы произвести впечатление, что Церковь там не наша мать, а скорее мачеха.
Если бы мне было сейчас 20 лет, я уехал бы в Россию. В мои 20 лет такой
возможности не было. А жаль! Но да на все воля Божия.
For me the Russian Church is both my spiritual home and the centre of
World Orthodoxy, although spiritually the centre of Orthodoxy is Jerusalem.
The Russian Church is multinational and multilingual. As the largest Local
Church, in my view, She has a great responsibility – to keep the purity
of Holy Orthodoxy and support it everywhere. After all only Rus is called
Holy. The Russian Church is our Mother Church. Unfortunately, during the
Cold War the government in Russia did all they could to create the impression
that the Church there is not our Mother, but rather a stepmother. If I
was 20 years old now, I would go to Russia. When I was 20 that was impossible.
A pity! But God’s Will is everything.
Все лучшее в русской культуре глубоко проникнуто
Православием. В чистом русском языке – духовная музыка, и эта музыка слышится
в душе, даже в произведениях таких нецерковных фигур, как Тургенев или
Рахманинов.
All the best in Russian culture is deeply penetrated by Orthodoxy. Pure
Russian speech has a spiritual music which the soul can hear, even in
works of such unchurchly figures like Turgenev and Rachmaninov.
Были ли Вы в России, общались с простыми верующими?
Есть ли какие-то отличия в мировосприятии верующих в России от мировосприятия
эмигрантов и тех, кто выбрал святое Православие вопреки своему окружению
и воспитанию?
Have you been to Russia and did you meet simple believers? Are there differences
between the views of believers in Russia, those of émigrés and those who
have chosen Orthodoxy despite their surroundings and upbringing?
Я был в России два раза в 70-х годах. С людьми было
трудно общаться, но я все-таки сумел это сделать. И бабушки тогда не боялись
властей. В России я видел верность и благочестие церковного народа и подвиг
рядовых священнослужителей.
I went to Russia twice, in the 1970s. It was difficult to meet people,
but I still managed to do so. And babushki were not afraid of the government.
In Russia I saw the faithfulness and piety of the faithful and the spiritual
feat of ordinary clergy.
Насчет эмигрантского Православия. У эмигрантов,
естественно, остается в памяти та Родина, которую они покинули. Они часто
живут прошлым. Иногда у них развивается мечтательная ностальгия по навсегда
исчезнувшему прошлому. Это имеет и положительные, и отрицательные стороны.
Ценности прошлого часто были глубоко церковными, но мы не живем в прошлом,
мы живем здесь и сейчас и мы должны сообразовываться и с прошлым, и с
будущим ради наших детей и внуков.
As regards émigré Orthodoxy, émigrés naturally recall Russia as it was
when they left it. They often live in the past. Sometimes they have a
dreamy nostalgia for that which has vanished for ever. This has both positive
and negative sides. The values of the past were often deeply Church values,
but we do not live in the past, we live in the here and the now and we
have to take into account both the past and the future, for the sake of
our children and grandchildren.
Что касается выбора святого Православия, то можно
сказать, что в наши дни все мы, сознательно принявшие Православие, будь
то на Западе или в России, выбираем Православие, несмотря на свою национальность,
несмотря на свое окружение и воспитание. Таким образом, легко найти общий
язык с принявшими Православие в России. Неудивительно, что в России отец
Серафим (Роуз) является популярным автором: как и множество современных
русских, он сознательно принял Православие.
Regarding the choice of Holy Orthodoxy, it must be said that nowadays
all of us who have consciously accepted Orthodoxy, whether in the West
or in Russia, choose Orthodoxy, regardless of our nationality, surroundings
and upbringing. Therefore, it is easy to find things in common with those
who have become Orthodox in Russia. It is not surprising that Fr Seraphim
(Rose) is a popular author in Russia: like a great many contemporary Russians,
he consciously became Orthodox.
Остались ли, на Ваш взгляд, причины для продолжающегося
разделения Русской Православной Церкви в России и за рубежом?
In your view, are there still any reasons for the continuing division
between the two parts of the Russian Orthodox Church?
На мой взгляд, это разделение было неизбежным до
Прославления святых новомучеников и исповедников в Москве в 2000 году.
Прославление святых новомучеников и исповедников Зарубежной Церковью 25
лет тому назад был подвигом нашей Церкви. Весь мир глумился над нашей
Церковью тогда, в том числе, увы! и многие представители других Поместных
Церквей. С тех пор весь ход мировой, и особенно русской, истории изменился.
Еще есть люди, которые не понимают глубокого духовного значения этого
прославления.
In my view the division was inevitable until the Glorification of the
Holy New Martyrs and Confessors in Moscow in 2000. The Glorification of
the Holy New Martyrs and Confessors by the Church Outside Russia 25 years
ago was a spiritual exploit of our Church. The whole world mocked our
Church then, including, alas! many representatives of other Local Churches.
Since then the whole course of world, and especially Russian, history
has changed. There are still people who do not understand the profound
significance of this Glorification.
В 1988 году я написал статью «Кто перестраивает
Россию». Я написал, что истинная Пасха, о которой пророчествовал преподобный
Серафим Саровский, состоится тогда, когда прославление новомучеников в
Нью-Йорке будет дополнено их прославлением в Москве. Как раз это и произошло
в 2000 году. C августа 2000 года молитвами святых новомучеников и исповедников,
рано или поздно, нам же за границей суждено войти в евхаристическое общение
с Церковью в России и вообще работать вместе. Впрочем, единственный спорный
вопрос – рано или поздно? Слава Богу, не мы, но наши архиереи будут решать
этот вопрос на Соборе. Мы будем слушать соборный голос Церкви, а не частные
мнения околоцерковных групп и экстремистов.
In 1988 I wrote an article ‘Who is Rebuilding Russia’. I wrote that the
true Pascha, which St Seraphim of Sarov prophesied, will be when the Glorification
of the New Martyrs in New York is completed in Moscow. This is exactly
what happened in 2000. Since August 2000, through the prayers of the Mew
Martyrs and Confessors, we, outside Russia, have been destined, sooner
or later, to enter into eucharistic communion with the Church in Russia
and, in general, work together. Indeed, the only point of debate is sooner
or later. Glory to God, it is not us, but our hierarchs, who will decide
this question at the Council. We will listen to the conciliar voice of
the Church, not the personal opinions of groups on the fringes of the
Church and of extremists.
Но я все-таки обязан объяснить вам, что если есть
сопротивление в нашей Церкви к восстановлению евхаристического общения,
то это потому, что наша Церковь тоже гонимая, и мы тоже жили и живем в
своего рода катакомбах. И источник гонений на нашу Церковь была Москва.
Конечно, эта не Москва, но советская Москва прошлого. Революция вела не
только к массовым гонениям в России, но и к юрисдикционному хаосу в эмиграции.
Пора развязать узлы этого хаоса.
Nevertheless, I should explain that if there is resistance inside our
Church to the restoration of eucharistic communion, then it is because
our Church is persecuted and we too have lived and live in a sort of catacombs.
And the source of the persecutions against our Church was Moscow. Of course,
this is not today’s Moscow, but the Soviet Moscow of the past. The Revolution
led not only to mass persecution in Russia, but also to jurisdictional
chaos in the emigration. The time has come to untie the knots of this
chaos.
Недавно я прочел статью по этому поводу отца Валентина
Асмуса. В ней очень много правды, там ничего нового нет, но он абсолютно
не понимает, что мы в Русской Церкви за границей – именно за границей
– живем в очень трудных условиях. Мы, рядовые верующие и священники, –
вовсе не политиканы, ничего общего не имеем с некоторыми политическими
веяниями эмиграции последних лет. Почему сей мир ненавидит нашу Церковь?
Потому, что «не умру и жив буду и повем дела Господня». Нас гонят, нас
злословят, на нас клевещут, нас изолируют. Мой личный опыт Православия
– это гонение. С тех пор, как я принял Православие, меня гонят со всех
сторон, с самых неожиданных сторон. А когда на нас нападают, то можно
или поддерживать исповедническое дело нашей Церкви, или поддерживать наших
гонителей. Если хотите, чтобы обе части Русской Церкви работали вместе,
то нам нужна поддержка. Наша жизнь здесь – бескровное мученичество, или,
как говорил во время «холодной войны» покойный митрополит Волоколамский
Питирим, когда я встречался с ним, – «ежедневное мученичество».
Recently I read an article on this subject by Fr Valentin Asmus. There
is a lot of truth in it, nothing new, but he simply does not understand
that in the Russian Church outside Russia, precisely outside Russia, we
live in very difficult circumstances. We ordinary believers and clergy
are not at all politically-minded and have nothing in common with certain
trends in the emigration of latter years. Why does the world hate our
Church? Because, ‘I shall not die, but live and declare the works of the
Lord’. We are persecuted, maligned, slandered, isolated. My personal experience
of Orthodoxy is persecution. Since I became Orthodox, I have been persecuted
from all sides, from the most unexpected quarters. When we are under attack,
then it is possible either to support the cause of the Confessors of our
Church or else side with our persecutors. If you want both parts of the
Russian Church to work together, then we need support. Our life here is
a bloodless martyrdom, or as the late Metropolitan Pitirim of Volokalamsk
said during the Cold War, when I met him, ‘a daily martryrdom’.
Знаете, cуществует английская народная поговорка:
«Лучше зажечь свечу, чем проклясть темноту». Я всегда старался так и поступать
– зажигать много-много свечек как раз потому, что здесь много-много темноты.
Я называю современную Западную Европу «Северной Сахарой», потому что мы
живем здесь в духовной пустыне. Наши скромные зарубежные храмы с нашей
православной верой часто являются почти единственными оазисами в этой
огромной западной пустыне и темноте. Теперь вместо безбожного Советского
Союза появился безбожный Евросоюз. У нас нет никаких иллюзий на этот счет.
Или Запад вернется к своим духовным корням первого тысячелетия, а корни
эти православные, или он исчезнет с лица Земли.
You know, there is an English proverb: ‘It is better to light a candle
than curse the darkness’. I have always tried to do that – to light a
great many candles, precisely because there is a great deal of darkness
here. I call contemporary Western Europe ‘the Northern Sahara’, because
we live in a spiritual desert. Our modest ROCOR churches with our Orthodox
faith are often the only oases in this huge Western desert and darkness.
Now, instead of the atheist Soviet Union, there has appeared the atheist
European Union. We have no illusions about this. Either the West will
return to its spiritual roots of the first millennium, and those roots
are Orthodox, or else it will disappear from the face of the Earth.
Многие хотели бы видеть дореволюционную Российскую
Православную Церковь в качестве эталона Поместной Церкви. Насколько такие
взгляды оправданы?
Many would like to see in the pre-Revolutionary Russian Church a model
for a Local Church. To what extent are such views justified?
Конечно, в те времена было много хорошего, замечательного
и святого, но весь петровский строй Церкви был неканоничным, упадочным,
протестантским. В этом и состояла трагедия дореволюционной Церкви. По-моему,
революция стала неизбежной именно из-за огосударствления Церкви.
Of course there was much that was good, remarkable and holy at that time,
but the whole Petrine structure of the Church was uncanonical, decadent,
Protestant. This was the tragedy of the pre-Revolutionary Church. In my
view, the Revolution became inevitable precisely because the Church had
become a department of the State.
Немудрено, что советская власть обожала Петра Первого.
Только благодаря неустанным трудам великого вселенского святителя, митрополита
Антония (Храповицкого), было восстановлено патриаршество. Есть у меня
мечта, что наступит время, когда обе части нашей Русской Церкви вместе
причтут святителя Антония Киевского к лику святых. Все ошибки обеих
частей Русской Церкви последних лет случились потому, что мы не жили по
заповедям митрополита Антония.
It is not surprising that the Soviet authorities adored Peter I. It was
only thanks to the untiring efforts of a great universal hierarch, Metropolitan
Antony (Khrapovitsky), that the Patriarchate was restored. I have a dream
that the time will come when both parts of the Russian Church will together
canonize Metropolitan Antony of Kiev. All the mistakes of both parts
of the Russian Church in recent years have happened because we have not
lived according to the admonitions of Metropolitan Antony.
Какие силы, как внутри, так и снаружи церковной ограды, препятствуют объединению?
What forces, both inside and outside the Church are impeding unity?
Кроме известных проблем взаимного незнания, взаимных недоразумений и предрассудков,
есть еще силы мира сего, которые препятствуют восстановлению евхаристического
общения. Эти силы существуют и в Зарубежной Церкви, и в Московской Патриархии.
Иногда это политические силы – призраки «холодной войны», которые отказываются
от действительности либо по недоверию, либо по инерции. Иногда эти силы
– силы обновленчества, силы западного либерализма, модернизма и экуменизма,
которые всегда ополчались на обе части нашей Русской Церкви – и в России
и, с особенной яростью, за границей. Обновленчество до сих пор заражает
части Русской Церкви или, скорее, бывшие части Русской Церкви,
в эмиграции.
Apart from the well-known problems of mutual lack of knowledge, mutual
misunderstandings and prejudices, there are also forces of this world
which are preventing eucharistic communion. These forces exist in ROCOR
and in the Moscow Patriarchate. Sometimes these are political forces –
the spectres of the Cold War which refuse to recognize reality, either
through a lack of trust or else through inertia. Sometimes these forces
are those of Renovationism, the forces of Western liberalism, modernism
and ecumenism, which have always set themselves against both parts of
the Russian Church, both in Russia and, with a particular fury, outside
Russia. To this day, Renovationism infects parts, or rather former
parts, of the Russian Church in the emigration.
Чем могли бы взаимно обогатить друг друга две части
Русской Церкви?
How could the two parts of the Russian Church mutually enrich one another?
Хочется ответить Вам одним конкретным, вопиющим
к небесам примером – катастрофической пастырской ситуацией в Лондоне.
Там всего два русских храма на 150 000–250 000 русских, украинцев и белорусов.
Мне просто больно на душе за этот народ. Но, кажется, нет средств заниматься
ими. Вместе обе части Русской Церкви могли бы что-то сделать. Совсем недавно
там служил добрый священник – отец Андрей Тетерин, но его заставили вернуться
в Россию. Это трагедия. Надо открыть еще пять русских храмов в Лондоне,
чтобы духовно окормлять и утешать этот народ. Эти храмы могли бы быть
ставропигиальными, находящимися в прямом ведении патриарха.
I would like to answer by giving one concrete example, which cries out
to heaven – the catastrophic pastoral situation in London. There are only
two Russian churches for a population of between 150,00 and 250,000 Russians,
Ukrainians and Belorussians. My soul simply aches for them. But, it seems,
there are just not the resources to deal with this. Together, both parts
of the Russian Church could do something. Just recently a good priest
from Russia, Fr Andrei Teterin, was serving there, but he was forced to
return to Russia. That was a tragedy. They need to open another five Russian
churches in London in order to feed and console these people. The churches
could be stavropegic, directly under the Patriarch.
Время мученичества пока прошло, сейчас наступило
время исповедничества. Нам нужно общее свидетельство и святителя Иоанна
Шанхайского и святителя Луки Симферопольского, и святителя Ионы Ханькоуского,
и преподобного Севастиана Карагандского, и игумении Руфины, и старца Иоанна,
и всех святых и праведников с обеих сторон. Ведь «святые нас соединяют;
люди мира сего нас разъединяют». Перед угрозами современного пост-христианского
мира, мы, православные христиане, должны стоять вместе стойкими духовными
воинами. Это стало ясно во время войны против Сербии, когда Запад бомбардировал
наших сербских братьев. Изо всех Поместных Церквей Сербская Церковь особенно
близка нам. Мы всегда сослужили вместе.
The time of the martyrs has gone, for the moment, now is the time of the
confessors. We need the common witness of both St John of Shanghai and
St Luke of Simferopol, of St Jonah of Manchuria and St Sebastian of Karaganda,
of Abbess Rufina (of Harbin) and the Elder John (Krestiankin), and all
the saints and righteous of both sides. The saints unite us; people
of this world disunite us. In the face of the threats of the contemporary,
post-Christian world, we Orthodox Christians must stand together, sturdy
spiritual warriors. This became clear during the war against Serbia, when
the West bombed our Serbian brothers. Of all the Local Churches the Serbian
is especially close to us. We have always concelebrated.
Как воссоединение Русской Церкви могло бы повлиять
на мировое Православие, в особенности на бывшие части Зарубежной Церкви,
такие как Русский экзархат в Европе, Православная Церковь в Америке и
другие?
How could the reunion of the Russian Church influence Orthodoxy worldwide,
especially the former parts of the Russian Orthodox Church Outside Russia,
such as the Russian Exarchate in Europe, the Orthodox Church in America
and others?
Надо чтобы все части дореволюционной Российской
Православной Церкви вернулись в отчий дом, а значит, – в полноту святого
Православия. Это важно и в России, и в диаспоре, со всеми своими «юрисдикционными»
проблемами. Все бывшие части Русской Церкви должны вернуться к Матери-Традиции,
только тогда будет возможно говорить о Матери-Церкви.
All parts of the pre-Revolutionary Russian Orthodox Church must
return to the father’s house, in other words, to the fullness of Holy
Orthodoxy. This is important both in Russia and in the diaspora, with
all its ‘jurisdictional’ problems. All they former parts of of the Russian
Church must return to the Mother-Tradition, only then can we
talk about the Mother-Church.
На мой взгляд, Русский экзархат и Православная Церковь
в Америке – только временные образования. Посмотрите на крупные проблемы
с автокефалией Православной Церкви в Америке – другие православные просто
не признают ее. По-моему, ситуация в Русском экзархате во Франции еще
хуже. Tам происходит что-то шизофреническое – выясняют русские они или
греки? Там у нас много знакомых среди мирян и священников – они почти
все перешли в Московскую Патриархию. Один священник теперь живет в Москве,
другой получил русский паспорт, в Париже он много страдал от недостатка
любви к России. Надо бороться с этими анти-православными и анти-русскими
силами.
In my opinion, the Russian Exarchate and the Orthodox Church in America
are only temporary formations. Look at the major problems with the autocephaly
of the Orthodox Church in America – other Orthodox simply do not recognize
it. The situation in the Russian Exarchate in France seems to me to be
even worse. There is something schizophrenic there – are they Russians
or Greeks? We have many acquaintances there, both laypeople and clergy
– they have nearly all gone over to the Moscow Patriarchate. One priest
now lives in Moscow, another has taken out a Russian passport, he suffered
a great deal in Paris from the lack of love for Russia. We have to contend
these anti-Orthodox and anti-Russian forces.
Конечно, Русская Церковь за границей должна сохранить
свою внутреннюю самоуправляемость, свои местные языки. Но язык – второстепенный
вопрос. Главное – это святое Православие, как его сохранили в России,
как сохранила его Зарубежная Церковь. Надо, чтобы эти группы вернулись
к истокам святого Православия, надо выйти из мрака современного прозападного
мира. Об этом жителям Запада я могу говорить потому, что первой жертвой
современного западного секуляризма стал, конечно, сам Запад. Только вернувшись
полностью к своим духовным корням, Русский экзархат и Православная Церковь
в Америке смогут показать верность идеалам Святой Руси на всех языках
и во всех культурах. Ведь языки и культуры не мешают Православию, только
ложь мешает правде Христовой.
Of course the Russian Church outside the Russian Federation must keep
its self-governing, internal status, its local languages. But language
is a secondary question. The main thing is Holy Orthodoxy, as it has been
kept in Russia, as ROCOR has kept it. The other groups must return to
the sources of Holy Orthodoxy, we have to get away from the murk of the
contemporary Western-oriented world. I can speak about this to Western
people because the first victim of contemporary Western secularism was
the West itself. Only by fully returning to its spiritual roots will the
Russian Exarchate and the Orthodox Church in America be able to show faithfulness
to the ideals of Holy Russia in all languages and in all cultures. It
is not languages and cultures which in themselves hamper Orthodoxy, only
lies hamper the Truth of Christ.
Что касается других Поместных Церквей, надеемся,
что пример Русской Церкви сможет повлиять на новостильные Церкви, они
должны примириться со своими старостильниками. Надо покончить и с никому
не нужными преследованиями благочестивых старостильников и, в то же самое
время, с бесконечными старостильническими разделениями и расколами. Ситуация
в Болгарии особенно сложна. Болгарские старостильники – очень добрые люди,
и я сочувствую им. Может быть, календарная верность обеих частей Русской
Церкви станет примером для возвращения новостильников к старому стилю.
As regards other Local Churches, let us hope that the example of the Russian
Church will be able to influence the new-calendar Churches, they must
reconcile themselves with their old calendarists. It is time to finish
both with the totally unnecessary persecutions of pious old calendarists
and, at the same time, with the endless divisions and schisms of the old
calendarists. The situation in Bulgaria is especially complex. The Bulgarian
old calendarists are very good people and I sympathize with them. Perhaps
the faithfulness to the old calendar of both parts of the Russian Church
will serve as an example for the return of the new calendarists to the
old calendar.
Какую роль в мире должна играть Россия и ее Православная
Церковь?
What role can Russia and her Orthodox Church play in the world?
Вместе и только вместе мы призваны свидетельствовать
о правде Божией. В современном мире царит глобализм, то есть обмирщение
всей планеты. Только Православная Церковь, и особенно Русская Церковь
со своим многомиллионным сонмом новомучеников и исповедников, может ответить
на вызов глобализма. Ведь, святость всех времен и всех народностей
– это и есть православный глобализм. Русская Церковь может играть
тут особенную роль потому, что она – миссионерская Церковь. Вообще, в
отличие от Русской Церкви, другие Поместные Церкви играют очень ограниченную
роль в области миссионерства. Большинство западных православных находится
в юрисдикции Русской Церкви.
Together, and only together, we are called to witness to Divine Truth.
Globalism, in other words, planetary secularisation, rules in the contemporary
world. Only the Orthodox Church, and especially the Russian Church with
its host of many millions of New Martyrs and Confessors, can take up the
challenge of globalism. The holiness of all ages and of all peoples
– this is Orthodox globalism. The Russian Church can play a special
role here, because she is a missionary Church. In general, unlike the
Russian Church, the other Local Churches play only a very limited role
in the missionary field. Most Western Orthodox are in the jurisdiction
of the Russian Church.
Вернемся к опыту Вашего пастырского служения. Насколько просто проповедовать
Христово благовестие в современном секулярном мире, не заигрывая с миром,
не идя на компромисс с совестью и догматами веры?
Let us return to your pastoral experience. How easy is it to preach the
Gospel of Christ in the contemporary secular world without playing with
it, without compromising your conscience and the dogmas of the faith?
Есть принципиальные вопросы, в которых просто невозможно
делать уступки. Совесть – голос Божий, и нельзя сопротивляться ей. Но
есть вопросы, где нужно проявлять снисходительность к человеческим слабостям.
Надо во многих случаях подходить с рассуждением. Например, совместная
молитва с инославными невозможна, но зато можно и нужно излагать с
любовью православную веру перед инославным миром, как это делал святитель
Иоанн Шанхайский. Надо сочувствовать всем, сострадать. В нашем мире столько
страданий!
There are matters of principle, in which it is simply impossible to make
concessions. The conscience is the voice of God and it must not be resisted.
But there are matters where we must show condescension towards human weaknesses.
This requires discernment in many cases. For example joint prayer with
heterodox is impossible, but on the other hand we can, and must, set out
our Orthodox faith before the heterodox world with love, as St
John of Shanghai did. We have to have sympathy with all, suffer with them
with compassion. There is so much suffering in this world!
Были ли в Вашей пастырской практике случаи, укрепляющие веру в Бога и
Его всеблагой Промысл?
Have there been cases in your pastoral experience which have strengthened
your faith in God and His Divine Providence?
Естественно были, и много случаев. Слава Богу! Особенно
случаи покаяния. Например, у нас были два случая с русскими проститутками,
которые покаялись, а теперь ведут примерную и назидательную жизнь.
Of course, there have been many such cases. Glory to God! Especially cases
of repentance. For example we had two cases of Russian prostitutes who
repented and now live exemplary and edifying lives.
Потом, конечно, исповеди православно-воспитанных
детей. Такая прозрачность, невинность, благочестие…
Then, of course, the confessions of children brought up in Orthodoxy.
Such transparency, innocence, piety…
Ну и исповеди умирающих. Господь изволил, чтобы
я смог окрестить своих родителей на смертном одре. Мой отец не был крещен
совсем. Дай Бог, чтобы и я сумел исповедаться так.
And then the confessions of the dying. The Lord granted me the opportunity
to baptize both of my parents on their death-beds. My father was not baptized
at all. May God grant me to make such confessions.
Что Вы могли бы пожелать всем православным христианам
в эти святые дни?
What would you wish all Orthodox Christians during these holy days?
Свет, и все больше света! И чтобы этот свет просвещал
наши ум и душу, не только на Светлой седмице, не только до отдания Пасхи,
но в течение всего год, всей жизни. Мы живем во времена, когда густеет
темнота. Антихрист «близ», почти «при дверех», и перед концом мы все должны
стоять вместе. Можно жить только Светом Христовым: «Светом Твоим узрим
свет».
Light, and yet more light! And that the light should shine though our
souls and minds, not only in Bright Week, not only until the leavetaking
of Pascha, but the whole year round, all our life. We live at a time when
dark clouds are gathering. Antichrist is ‘near’, almost ‘at the doors’,
and before the end we must all stand together. We can live only in the
Light of Christ: ‘In Thy light we shall see light’.
Дорогие читатели, Христос воскресе!
Dear Readers, Christ is Risen!
Священник
Андрей Филлипс
Priest Andrew Phillips
